Что говорил Александр Яковлев, представляя Виталия Игнатенко Последним августовским утром ТАСС посетил Александр Яковлев. Вместе с ним был Виталий Игнатенко, руководитель пресс-службы президента СССР. Представляя нового генерального директора информационного

Александр Яковлев избежал покушения, но обнаружил у своих дверей похоронный венок Первой его заметила жена, когда вышла на лестничную площадку. Траурный венок лежал возле двери именно их квартиры. Супруга схватилась за сердце. Александр Николаевич держался более

ОРДЕНОНОСЕЦ АЛЕКСАНДР ЯКОВЛЕВ Во время кампании по выборам Президента России на страницах "Независимой газеты" вспыхнул спор между генералом А. М. Макашовым, тогда кандидатом в президенты России, и академиком А. Н. Яковлевым, тогда старшим советником М. С. Горбачева. Спор

Фальшивка Горбачев – Яковлев Текст секретного протокола к договору о ненападении между СССР и Германией безусловная фальшивка. Чтобы это определить, его можно и не читать.Во-первых. Когда пишутся секретные документы, то тот, кто их пишет, знает, что документ секретный,

25 лет назад, 15 августа 1991 года бюро президиума Центральной контрольной комиссии КПСС потребовало исключить из рядов партии крупного советского чиновника, бывшего члена Политбюро, главного сподвижника Михаила Горбачёва, «архитектора Перестройки» Александра Яковлева. А спустя четыре дня случился путч, после провала которого 23 августа деятельность КПСС была приостановлена.

Редактор LJ Media

Александр Яковлев - идеолог Перестройки

С дней начала Перестройки прошло уже 30 лет, а со времён её окончания, случившегося в драматические дни августа 1991 года - четверть века. И если сегодня провести опрос на улице среди прохожих - наверняка, большинству уже ничего не скажет имя Александр Яковлев. Даже «среднестатистические» люди в возрасте, жившие в те времена, и то едва вспомнят. Сама Перестройка плотно связана в массовом сознании только с Михаилом Горбачёвым, возглавлявшим компартию и страну. Но королей, как известно, «делает свита». Роль Александра Яковлева, занимавшего при Горбачёве пост главного идеолога, была огромной. Именно его, и даже в большей степени чем Горбачёва, «люди в теме» называли «архитектором Перестройки».

Александр Яковлев, Nick Parfjonov

Александр Яковлев (1923-2005) - уроженец ярославской глубинки, родился в простой крестьянской семье. По исполнению совершеннолетия сразу же попал на фронт Великой отечественной: служил командиром взвода на Волховском фронте, в августе 1942 года был тяжело ранен, долго лечился в госпиталях, после чего был демобилизован. Учился на историческом факультете ярославского педвуза, далее делал карьеру по партийной линии. Совершенствовал своё образование в Академии общественных наук при ЦК КПСС, с 1958 по 1959 годы был направлен на стажировку в Колумбийский университет (США). Критики Яковлева, называющие его американским агентом в советской номенклатуре, говорят что именно там он был завербован, после чего десятилетиями сознательно вредил советским интересам. Но тогда остаётся лишь спросить - куда же смотрел всесильный КГБ, подслушивавший каждый телефонный разговор даже простых «неблагонадёжных» граждан, не то что диссидентов?

В 1960-1973 годах Яковлев вновь работал в аппарате ЦК КПСС (причём - в отделе пропаганды), входил в состав редколлегии журнала «Коммунист». Курировал открытие радио «Маяк» с его более «лёгким» форматом, нежели «кондовые» советские радиостанции, выступал за развитие в СССР социологической науки. Наблюдал за ситуацией от ЦК КПСС во время ввода советских войск в Чехословакию в 1968 году. Не боялся критиковать излишне жёсткие методы, в частности в беседе с Брежневым выступил против снятия лидера чехословацких коммунистов-реформаторов Александра Дубчека. Был противником зарождавшейся тогда в среде советской интеллигенции так называемой «русской партии», критикуя любой национализм. В частности, в 1972 году опубликовал в «Литературной газете» статью «Против антиисторизма», в которой выступил против национализма (в том числе в литературных журналах). Статья вызвала недовольство в Политбюро ЦК КПСС и Яковлева отправили на 10 лет фактически в почётную ссылку послом в Канаду.

В 1983 году тогда ещё член Политбюро ЦК КПСС Михаил Горбачёв посетил Канаду, где сдружился с Яковлевым и настоял на его возвращении в Москву. После того, как все престарелые генсеки умерли один за другим и Горбачёв занял высший пост в стране - он назначил на высокую должность и Яковлева, поручив ему курирование идеологии, информации и культуры. В 1987 году Яковлев сам стал членом Политбюро, после чего Перестройка (до этого памятная главным образам лишь «усилением борьбы с пьянством и алкоголизмом», «нетрудовыми доходами» и чернобыльской трагедией начала резко набирать обороты. Хотя Яковлев и ранее, руководя Институтом мировой экономики и международных отношений (1983-1985 годы) предлагал ЦК КПСС начать создание предприятий с участием иностранного капитала и предупреждал Госплан СССР об углубляющемся отставании СССР от развитых стран, о надвигающемся тяжелом экономическом кризисе.

На высоких партийных постах в первые годы Перестройки Яковлев выступал за развитие связей с западными странами, Израилем, Японией и Китаем. Способствовал публикации в СССР ранее запрещённых произведений Набокова, Солженицына, Рыбакова, Приставкина, Дудинцева, русских философов, снятию с «полок» около 30 ранее запрещённых фильмов. Помогал Русской православной церкви вернуть ранее реквизированные у священников церкви и монастыри и в целом - выходу религии из советского полуподполья. В 1987 году принимал активное участие в чистке советского генералитета по «делу Матиаса Руста», приземлившего свой легкомоторный самолёт около Кремля. Провёл на посты глав силовых ведомств будущих путчистов Язова и Крючкова.

На XIX Всесоюзной конференции КПСС 1988 года (своего рода это был внеочередной съезд КПСС под другим названием) возглавил комиссию, подготовившую резолюцию «О гласности», одобрял деятельность местных властей и неформальных организаций в республиках Прибалтики. Осенью 1988 года ему было поручено курировать от ЦК КПСС и внешнюю политику СССР. Одновременно Яковлев возглавил комиссию Политбюро ЦК по сталинским репрессиям и реабилитации их жертв - кого не успели или не захотели по тем или иным причинам реабилитировать при Хрущёве. На первых свободных выборах в Верховный Совет СССР был избран депутатом и в 1989 году на II съезде народных депутатов СССР сделал доклад о последствиях подписания в 1939 году Договора о ненападении между СССР и Германией («пакта Молотова - Риббентропа») и секретных протоколов к нему. Съезд принял резолюцию, впервые признававшую наличие этих самых протоколов к пакту и осудившую их подписание. Столь бурная деятельность вызывала всё большее раздражение консерваторов и противников Перестройки.

В марте 1990 года Яковлев стал членом Президентского Совета СССР - новой структуры, призванной в условиях отказа от руководящей роли КПСС и возрождения многопартийности заменить прежнее Политбюро. В связи с этим Яковлев добровольно отказался оставаться в составе Политбюро ЦК КПСС и даже в самом ЦК. Но Президентский совет оказался недолговечной структурой, уже в конце 1990 года его распустили и сформировали вместо него уже Совет безопасности СССР, куда входили в основном «силовики». Яковлев же получил пост старшего советника Горбачёва, который, напуганный выходом Перестройки из-под контроля, начал её притормаживать. 29 июля 1991 года, разойдясь с Горбачёвым в видении перспектив СССР (Яковлев выступал за конфедеративную модель Союзного договора), он отказался от поста советника и начал создавать свою партию - Движение демократических реформ. Можно сказать, что и в целом отношения Горбачёва с Яковлевым в тот момент были уже не такими тёплыми. Реакция партийных консерваторов, воспользовавшихся ситуацией, оказалась незамедлительной: 15 августа 1991 года бюро президиума Центральной контрольной комиссии КПСС потребовала исключить бывшего члена Политбюро из рядов партии, что было сделано на следующий же день. Но всего через три дня грянул августовский путч, окончательно похоронивший всю прежнюю систему. Сама КПСС была исключена из жизни.

То, что Каспаров был выдающимся шахматистом спору нет, однако часто многих выдающихся людей использовали в своих целях различные кукловоды. Известно, что основным Кукловодом Перестройки был Александр Яковлев.

В Советском Союзе шахматы были больше чем спорт, больше чем игра - это было поле битвы, на котором происходили идеологические сражения. Выдающиеся советские шахматисты Ботвинник, Смыслов, Таль Петросян, Спасский, Карпов становясь чемпионами мира становились и весомыми доказательствами преимущества социалистической системы. Конечно успехи наших шахматистов хотели дискредитировать... Наибольший интерес представляет рассказ Каспарова о своей встречи с Яковлевым в начале 1985 года в самый разгар шахматного скандала между Карповым и Каспаровым...

Матч на первенство мира по шахматам между чемпионом мира Анатолием Карповым и победителем соревнования претендентов Гарри Каспаровым проходил с 9 сентября 1984 года по 15 февраля 1985 года в Москве и стал рекордным по количеству партий... Карпов уверенно захватил лидерство и после 9 партий вёл в счёте - 4:0. После 17 ничьих он выиграл 27-ю партию, и счёт стал 5:0. Каспаров выиграл 32-ю партию, вновь последовала серия ничьих, а затем Каспаров одержал победы в 47-й и 48-й партиях. Счёт стал 5:3 (при 40 ничьих).

Спустя несколько дней после 48-й партии, 15 февраля 1985 года, в гостинице «Спорт» состоялась пресс-конференция, на которой Кампоманес объявил о прекращении матча без объявления победителя. Своё решение президент ФИДЕ объяснял тем, что были исчерпаны «физические и возможно психологические ресурсы не только участников матча, но и всех, имеющих к нему отношение». Регламент матча не давал президенту ФИДЕ право остановить матч, но Кампоманес сослался на устав ФИДЕ, согласно которому в перерывах между конгрессами решения принимает именно президент... В конце концов Карпов подписал документ о согласии с прерыванием матча, а Каспаров отказался это сделать.

Итак, что же по этому поводу говорит Каспаров: «...Мое знакомство с Александром Николаевичем состоялось 20 лет назад, в феврале 1985 года - тогда матчи на первенство мира уже долгое время были своего рода прерогативой ЦК КПСС, т. е. вопросы борьбы за шахматную корону рассматривались на самом высоком уровне. Это было как раз после тех скандалов, которыми сопровождалось закрытие моего первого матча с Карповым, когда вынашивались планы моей дисквалификации.

И вдруг стало ясно, что матч состоится, потому что в ЦК появился новый начальник отдела пропаганды и агитации, А. Н. Яковлев. Я привык к самым разным лицам. Но они все были на одно лицо. И вот, помню, я появился в кабинете начальника отдела по агитации и пропаганде. Но в этом кабинете сидел другой человек, который на меня смотрел с легкой ироничной усмешкой. Я принес какой-то свой очередной документ о том, что дискриминация, что нарушаются права, что нет паритета. Александр Николаевич взял документ, посмотрел, почитал его, а потом вдруг произнес слова, которые вызвали у меня шок: „Молодой человек, злоупотре​**яете прилагательными“.

Такая реакция, настолько невероятная в этих стенах, убедила меня в том, что я имею дело с человеком, не принадлежащим ко всем этим кабинетам, стенам, которые пропитались казенным духом. Этот разговор - вроде бы ни о чем - убедил меня в том, что все поменялось, и, вернувшись домой, я сказал маме: „Мне, кажется, разрешили выиграть матч у Карпова. Я теперь могу нормально играть“. И потом, уже много лет спустя, Александр Николаевич рассказал мне, что он написал записку в секретариат, а решение принимал Горбачев, потому что Яковлев успешно доказал, что судьба шахматной короны должна решаться за доской, а не в кабинетах. Пусть Карпов с Каспаровым играют... И если бы не приход Александра Николаевича в ЦК КПСС, я полагаю, что в 1985 году, 20 лет назад, я бы не стал чемпионом мира».

Матч-реванш на первенство мира по шахматам проходил с 3 сентября по 9 ноября 1985 года в Москве. Каспаров одержал победу со счётом +5-3=16 и стал 13-м чемпионом мира по шахматам...

Статья Зюганова о Яковлеве

Открытая атака партийных консерваторов на Яковлева началась с публикации статьи тогда ещё малоизвестного члена ЦК КП РСФСР Геннадия Зюганова «Архитектор у развалин», опубликованной «Советской Россией» в мае 1991 года. Зюганов критиковал Яковлева за отношение к истории страны, ставил вопрос о политической ответственности руководства СССР: «...Уже всем очевидно, что демократия подменена войной законов, суверенитетов и полномочий, разгулом страстей толпы и развалом государства. Как и в далеком прошлом, вновь нарождается союз охотнорядцев, люмпенизированной интеллигенции и уголовников. Порушена вся система гражданского воспитания, как будто учителя обновления решили из интердевочек и супермальчиков выращивать будущих перестройщиков.

В моём представлении перестройка - это прежде всего созидание в опоре на науку, здравый смысл, народные традиции, наш собственный и международный опыт. Но созидания, к сожалению, не получается. В стране раздор, развал, распад, разложение. Основой бытия стали конфронтация и безответственность... Гласность давно сорвалась на истерический крик и стала оружием в психологической войне против народа. А ловкие ребята приспосабливают её и в качестве ходового товара в нарождающихся рыночных отношениях. Все, кто был рядом с Вами, видели, что в этот процесс Вы внесли, что называется, неоценимый вклад...

Правомерно отказать Вам в доверии, как политическом, так и гражданском»...

Сам Яковлев позднее писал, что статья сделала Зюганову «карьеру в стане необольшевизма», отмечая: «замысел этой статьи заключался ещё и в том, чтобы столкнуть Горбачёва со мной, что и было достигнуто».

Отрывок из книги «Секретные протоколы или кто подделал пакт Молотова-Риббентропа»

Почему комиссию по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении возглавил именно академик Яковлев? Надо полагать потому, что данной провокации в деле развала СССР отводилось стратегическая роль, а Яковлев считался главным стратегом Перестройки. Скорее всего, на деле он был лишь исполнителем чьих-то замыслов...

По содействию Шелепина с 1958 по 1959 гг. стажировался в Колумбийском университете (США). Кстати, Яковлев стажировался там вместе с известным впоследствии своим предательством генерал-майором КГБ Олегом Калугиным, с которым он в дальнейшем поддерживал тесные контакты и руководил его подрывной деятельностью в период Перестройки. Уникальность Калугина в том, что свою предательскую деятельность он продолжил даже после развала СССР. Есть основания полагать, что Калугин был завербован еще в 1959 г. В 1994 г. он, будучи депутатом Госдумы, опасаясь ареста, сбежал в США и выдал имена многих советских агентов, живущих на Западе. За измену был заочно осужден российским судом в 2002 г.

К «колумбийскому» периоду относятся первые контакты Яковлева с иностранными спецслужбами, о чем КГБ стало известно не позднее 1960 г. Об этом поведал на допросе по делу ГКЧП председатель КГБ Владимир Крючков. В интервью изданию «Газета» он рассказал о том, что во второй половине 80-х годов контакты Яковлева с представителями западных спецслужб участились: «Однако он был членом Политбюро, и мы не имели права перепроверять эту буквально ошеломляющую информацию. Тогда я пошел к Горбачеву. Объяснился с ним по этому поводу. «Да-а-а... - протянул Горбачев, - что же делать? Неужели это опять Колумбийский университет? Да-а-а... Нехорошо это. Нехорошо»...

Впрочем, сам Яковлев, как пишет в своих воспоминаниях перебежчик Калугин, признался ему, что его влияние на Горбачева в 1991 г. благодаря стараниям КГБ значительно ослабло, он даже опасался покушения на свою жизнь со стороны спецслужб. Любой другой перевертыш на месте Яковлева немедленно отправился бы искупать грехи на печорские лесоповалы, но председателем КГБ в 1960 г. был его друг Шелепин, и дело, разумеется, замяли, иначе тень яковлевского предательства пала на самого Александра Николаевича.

По долгу службы Яковлев курировал центральные СМИ. В ноябре 1972 г. он неожиданно публикует в «Литературной газете» свою скандально знаменитую статью «Против антиисторизма», в которой клеймил «неправильных» писателей, отказавшихся от классового подхода и рассуждающих о русском (грузинском, литовском, армянском и пр.) деревенском национальном характере, народной духовной традиции, исторических корнях и прочей антимарксистской ереси. Русофобия, ненависть «к этой стране» была у него в крови. Вероятно, мнение Владимира Крючкова покажется читателю субъективным, но он вспоминал о поразившем его поведении Яковлева, который никогда не проявлял гордости за победу СССР в Великой Отечественной войне, несмотря на то, что сам был ее участником, и вообще выказывал самое неуважительное отношение к русскому народу...

В момент дипломатической службы Яковлева вновь всплыл вопрос о его связях с забугорными спецслужбами. Вот что писал об этом Евгений Жирнов в журнале «Власть» (№ 42(645) от 24 октября 2005 г.):

«Что Яковлев завербован иностранной разведкой, утверждали и два весьма высокопоставленных сотрудника госбезопасности - генерал-лейтенант Евгений Питовранов и председатель КГБ Виктор Чебриков. Первый создал в 1969 году спецрезидентуру КГБ «Фирма», которая работала под крышей Торгово-промышленной палаты СССР и специализировалась на получении информации от западных бизнесменов, заинтересованных в контрактах с СССР. От бизнесменов «Фирма» перешла к установлению контактов с видными западными политиками. Сведения от одного из них - очень информированного американского политика - без промедления напрямую докладывали Андропову, а затем Брежневу. Как рассказывал мне Питовранов, тот как-то сообщил, что посол в Канаде Яковлев сотрудничает с американской разведкой. Андропов приказал Питовранову перепроверить информацию и получить какие-либо подтверждающие или опровергающие факты. За дело взялось представительство «Фирмы» в Канаде. Как рассказывал Питовранов, те сообщили, что у посла появляются новые дорогие вещи и что он утверждает, будто это подарки знакомых. Траты посла якобы значительно превышали не только зарплату, но даже те средства, которые главы советских диппредставительств обычно умудрялись втихую приватизировать из представительских денег. Для Андропова этого было достаточно. Он поручил подготовить записку Брежневу.

О том, что было дальше, мне задолго до Питовранова рассказывал Виктор Чебриков: «Я помню такой случай. Юрий Владимирович Андропов показал мне записку, с которой он был на докладе у Брежнева. О том, что Яковлев по всем признакам является агентом американской разведки. Леонид Ильич прочел и сказал: „Член ЦРК (Центральной ревизионной комиссии КПСС.- „Власть“) предателем быть не может“. Андропов при мне порвал эту записку». «Юрий Владимирович не согласился с Брежневым, - вспоминал Питовранов, - но в споры не полез»...

Из книги Александра Яковлева «Сумерки»:

Когда начиналась Перестройка, я лично возлагал определенные надежды на то, что Запад найдет возможным облегчить тяжелый переход России от тоталитаризма к демократии. Конечно, я не ожидал «манны небесной», но надеялся на здравый смысл западных политиков. Но этого не произошло. Не исключаю, что западные спецслужбы располагали информацией, что КГБ и его фундаменталистская опора в КПСС планируют вернуть свою власть. Эта надежда вылилась в мятеж, о котором американцы предупредили Горбачева заранее. Все это тоже сдерживало Запад, когда речь заходила о возможной экономической помощи СССР и России. Кроме того, военные промышленники в США были вовсе не против усилий военно-промышленных кругов в СССР и их родных братьев - спецслужб, направленных на сохранение гонки вооружений. Впрочем, в частном порядке было немало энтузиастов, желающих помочь нам.

Последние годы горбачевского правления были временем постоянных кризисов: то табачного, то мыльного, то еще какого-нибудь. Я уверен, что эти кризисы не были случайными. Они создавались теми, кто выступал против Перестройки. Особенно мне запомнилась история с мылом и стиральным порошком. Вдруг в стране не оказалось этих товаров. Шум, гам, статьи в газетах. Горбачев выносит вопрос на Политбюро. Идет обсуждение, принимается какое-то решение, Горбачева заверяют, что все будет в порядке. Однако положение остается прежним. Снова Политбюро. Повторяется все с самого начала. Горбачев в бешенстве. Опять Политбюро. Михаил Сергеевич ужесточает свои высказывания. Спрашивает, в чем же дело? Может кто-нибудь сказать, что же происходит?

И тут Александра Бирюкова, секретарь ЦК по легкой и пищевой промышленности, с наивным удивлением ответила:

Так, Михаил Сергеевич, мы же десятки заводов, производящих эту продукцию, закрыли.

Как закрыли? - с не меньшим удивлением и даже с растерянностью спросил Горбачев.

Из экологических соображений. Протесты жителей.

Михаил Сергеевич был буквально подавлен. Но вывода, что за этим стоит не простое разгильдяйство, а политические махинации, не сделал и на этот раз...

Поскольку Александр Николаевич Яковлев был моим идейно-личным врагом со времен моего «Устава нрава» (1965) и до конца своих дней интересовался моими делами и поскольку я знал о его ревностном ко мне внимании, то поневоле отслеживал его карьеру и его деяния. Заведуя в начале 1980-х годов сектором Дипломатической академии Министерства иностранных дел СССР, получал ежедневно ведущие зарубежные газеты, в том числе канадскую газету Glob and Mail (подшивки её за те годы наряду с другими складированы у меня в шкафу). Александр Яковлев после некоторой опалы, вызванной его слишком активной борьбой с нашей «русской партией», был назначен послом СССР в Канаде, и однажды я прочел в «Глоб энд Мейл» репортаж об отношениях между малоизвестным тогда новоиспеченным секретарем ЦК КПСС Михаилом Горбачевым и Александром Яковлевым. В те дни Горбачев совершал визит в Канаду, и канадский журналист решил взять у него интервью. Договорился заранее, явился к назначенному часу в советское посольство. Но его принял не Горбачев, а Яковлев. «Михаил Сергеевич отсыпается, мы всю ночь пробеседовали, - объяснил посол, - но если Вас что-то интересует, то спрашивайте у меня - Горбачев подпишет, он мыслит как и я».

Меня это насторожило. Яковлева я считал не просто своим врагом, а вредителем страны, и ничего хорошего от него не ждал. А раз Горбачев и он снюхались, то дело нечистое, надо насчет восходящей звезды КПСС задуматься. Показательно, что в день, когда Горбачев на апрельском (1985) Пленуме ЦК КПСС твердо взял бразды управления Советским Союзом, началась атака на меня по партийной линии со стороны ставленника Яковлева в Минвузе СССР - Григория Квасова. Меня обвинили в буржуазном уклоне за создание и апробацию учебно-воспитательной системы «школа-вуз-производство» и на ровном месте исключили из рядов КПСС и изгнали с работы.

А что случилось с моей страной дальше - хорошо известно. И когда я увидел, что Яковлев на моих глазах снюхался в мае 1990 года с Ельциным, с которым я тогда сотрудничал, то понял - кумир демократов предпочел опереться на Запад, агентом влияния которого я как раз считал Яковлева, и тем самым пошел на предательство. И я в июне 1990 года порвал с Ельциным, за спиной которого уже верховодил-интриговал Яковлев, и вместе с Владимиром Ворониным и Владимиром Жириновским создал антиельцинский Центристский блок. Но остановить боготворимого демократами Ельцина, подзуживаемого Яковлевым и стоящим за ним Западом, нам не удалось...

Яковлев, который в открытую позже признавался в своем предательстве (антикоммунизме и антисоветизме), благодаря приходу к власти своего подопечного Горбачева смог пустить мою родину под откос. Ибо Яковлев, конечно, был в волевом плане сильнее Горбачева и держал его под своим политическим контролем. Все ключевые решения принимались Яковлевым (вспомним сказанное им канадскому журналисту - «Горбачев - это я») и проталкивались-подписывались Горбачевым. Мой соавтор по книге о нефти Западной Сибири член Политбюро КПСС Егор Лигачев, хотя лично честный, но идейно прямолинейный, не мог тягаться с демагогией Александра Яковлева и был против него как дуб против танка...

ЯКОВЛЕВ АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ

Родился 2 декабря 1923 г. в деревне Королево Ярославской области в бедной крестьянской семье. Отец – Яковлев Николай Алексеевич, мать – Яковлева Агафья Михайловна (урожденная Ляпушкина). В Великую Отечественную воевал на Волховском фронте, где командовал взводом в составе 6-й отдельной бригады морской пехоты (1941–1943 гг.), был тяжело ранен. В 1943 г. вступил в КПСС. В 1946 г. окончил исторический факультет Ярославского государственного педагогического института им. К.Д. Ушинского. Параллельно учебе заведовал кафедрой военно-физической подготовки. В течение года учился в Москве в Высшей партийной школе при ЦК КПСС. С 1948 г. работал в газете «Северный рабочий», с 1950 по 1953 г. – заведующий Отделом школ и высших учебных заведений Ярославского обкома КПСС.

С 1953 по 1956 г. – инструктор в аппарате ЦК КПСС. После XX съезда КПСС учился в аспирантуре Академии общественных наук при ЦК КПСС. В 1958–1959 гг. стажировался в Колумбийском университете (США). Затем снова на работе в ЦК КПСС – инструктор, заведующий сектором, с 1965 г. – заместитель заведующего отделом пропаганды, с 1969 по 1973 гг. в течение четырех лет исполнял обязанности (и.о.) заведующего отделом.

В 1960 г. защитил кандидатскую, а в 1967 г. – докторскую диссертации по историографии внешнеполитических доктрин США.

В ноябре 1972 г. опубликовал в «Литературной газете» статью «Против антиисторизма», содержавшую критику национализма и вызвавшую широкий общественный резонанс. В 1973 г. был направлен послом СССР в Канаду, где пробыл 10 лет. В 1983 г. секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев, после своей поездки в Канаду, настоял на его возвращении в Москву. С 1983 по 1985 г. работал директором Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. В 1984 г. избран депутатом Верховного Совета СССР. Летом 1985 г. назначен заведующим отделом пропаганды ЦК КПСС. В 1986 г. избран членом ЦК КПСС, секретарем ЦК, отвечал за вопросы идеологии, информации и культуры. На январском (1987 г.) пленуме ЦК КПСС избран кандидатом в члены Политбюро, на июньском (1987 г.) пленуме – членом Политбюро ЦК КПСС. С сентября 1987 г. член Комиссии Политбюро, а с октября 1988 г. – председатель Комиссии Политбюро ЦК по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями 1930–1940-х и начала 1950-х годов.

В марте 1988 г. в газете «Советская Россия» за подписью Нины Андреевой было опубликовано письмо «Не могу поступиться принципами», воспринятое широкими кругами общественности как сигнал к реставрации сталинизма. По решению Политбюро ЦК КПСС Яковлев организовал подготовку редакционной статьи в газете «Правда» (опубликована 5 апреля 1988 г.), в которой подтверждался курс КПСС на перестройку.

На XIX Всесоюзной партийной конференции (1988 г.) была создана Комиссия по подготовке резолюции о гласности во главе с А.Н. Яковлевым, представившая документ, закрепивший завоевания перестройки в области свободы слова. На сентябрьском (1988 г.) пленуме ЦК КПСС были перераспределены обязанности секретарей ЦК КПСС, и Яковлев стал председателем Комиссии ЦК КПСС по вопросам международной политики.

Весной 1989 г. А.Н. Яковлев избран народным депутатом СССР от КПСС. На Втором съезде народных депутатов СССР в декабре 1989 г. он сделал доклад о последствиях подписания в 1939 г. Договора о ненападении между СССР и Германией («пакта Молотова – Риббентропа») и секретных протоколов к нему. Съезд принял резолюцию, признавшую наличие секретных протоколов к пакту и осудившую их подписание.

С марта 1990 по январь 1991 г. член Президентского совета СССР. На следующий день после назначения на этот пост подал заявление о выходе из состава руководящих органов ЦК КПСС, однако вплоть до XXVIII съезда партии продолжал исполнять обязанности секретаря ЦК и члена Политбюро.

В 1984 г. избран членом-корреспондентом, в 1990 г. – действительным членом Академии наук СССР.

После роспуска Президентского совета назначен на пост старшего советника при Президенте СССР. Подал в отставку с этого поста 27 июля 1991 г.

2 июля 1991 г. вместе с А.И. Вольским, Н.Я. Петраковым, Г.Х. Поповым, А.А. Собчаком, И.С. Силаевым, С.С. Шаталиным, Э.А. Шеварднадзе, А.В. Руцким Яковлев подписал обращение о создании Движения демократических реформ (ДДР), а затем вошел в его Политсовет.

15 августа 1991 г. Центральная Контрольная комиссия КПСС рекомендовала исключить Яковлева из рядов КПСС за выступления и действия, направленные на раскол партии. 16 августа 1991 г. Яковлев заявил о выходе из рядов партии.

20 августа 1991 г. выступил на митинге у здания Моссовета в поддержку законной власти, против мятежа ГКЧП. В конце сентября 1991 г. назначен советником по особым поручениям и членом Политического консультативного совета при Президенте СССР.

В середине декабря 1991 г. на Учредительном съезде Движения демократических реформ избран одним из сопредседателей ДДР.

В конце декабря 1991 г. присутствовал при передаче власти от Президента СССР М.С. Горбачева Президенту России Б.Н. Ельцину.

С января 1992 г. занимал пост вице-президента Фонда социально-экономических и политологических исследований («Горбачев-фонда»).

В конце 1992 г. назначен председателем Комиссии при Президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий. Прежняя комиссия при Политбюро ЦК КПСС, которую также возглавлял Яковлев, была ограничена в своей деятельности изучением политических процессов 1930–1950-х гг. На этот раз расследованию обстоятельств и политики репрессий подлежал весь период советской власти. За время работы Комиссии Политбюро ЦК и Комиссии при Президенте России реабилитировано более четырех миллионов граждан – жертв политических репрессий.

Одновременно в течение 1993–1995 гг., в соответствии с указом Президента России, А.Н. Яковлев возглавлял Федеральную службу по телевидению и радиовещанию и Государственную телерадиокомпанию «Останкино».

За Яковлевым закрепились титулы «архитектора перестройки» и «отца гласности». С самого начала перестройки Александр Николаевич стал главной мишенью шовинистических и сталинистских сил. Бывший председатель КГБ, организатор мятежа 1991 г. В.А. Крючков обвинил его в связях с западными спецслужбами. По требованию Яковлева это обвинение было расследовано Генеральной прокуратурой, которая установила беспочвенность утверждений Крючкова.

Помимо работы в Комиссии при Президенте РФ по реабилитации жертв политических репрессий, Яковлев был председателем Общественного совета газеты «Культура», почетным председателем Совета директоров Общественного Российского телевидения (ОРТ) и сопредседателем Конгресса интеллигенции России. Возглавлял Международный фонд «Демократия» (Фонд Александра Н. Яковлева), Международный фонд милосердия и здоровья и Клуб «Леонардо» (Россия).

В 1995 г. организовал Российскую партию социальной демократии (РПСД).

В 1996 г. выступил с обращением к российской и мировой общественности о необходимости суда над большевизмом и расследования ленинско-сталинских преступлений.

Яковлев – автор 25 книг, переведенных на английский, китайский, латышский, немецкий, испанский, французский, чешский, японский и другие языки. После начала перестройки им были изданы такие книги, как «Реализм – земля перестройки», «Муки прочтения бытия», «Предисловие. Обвал. Послесловие», «Горькая чаша», «По мощам и елей», «Постижение», «Крестосев», мемуары «Омут памяти», «Сумерки» а также десятки статей и сотни интервью. Под его редакцией выходило многотомное издание «Россия. XX век. Документы», в котором впервые публикованы неизвестные ранее документы советской истории.

А.Н. Яковлев являлся членом Союза писателей Москвы, удостоился присуждения степени почетного доктора Даремского и Экзетерского университетов (Великобритания), Университета Сока (Япония), награжден за научные заслуги почетной Серебряной медалью Карлова университета в Праге.

А.Н. Яковлев награжден орденами Октябрьской Революции, Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны 1-ой степени, Дружбы Народов, «За заслуги перед Отечеством» 2-ой степени, тремя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Русской Православной Церкви преподобного Сергия Радонежского 3-ей степени, Большим офицерским крестом ордена «За заслуги» (ФРГ), Командорским крестом ордена «За заслуги перед Польской Республикой», орденом Гедиминаса (Литовская Республика), орденом «Три креста» (Латвийская Республика), орденом «Терра Мариана» (Эстонская Республика), орденом Боливара (Венесуэла), а также многими медалями.

Жена – Нина Ивановна Яковлева (урожденная Смирнова), двое детей – Наталия и Анатолий, шесть внучек и внуков (Наталья, Александра, Петр, Сергей, Полина, Николай), трое правнуков (Анна, Ксения, Надежда).

Александр Николаевич Яковлев скончался 18 октября 2005 г. в Москве, похоронен на Троекуровском кладбище.

Евгений Жирнов

На прошлой неделе ушел из жизни вдохновитель перестройки бывший член Политбюро ЦК КПСС Александр Яковлев. "Он сделал огромный вклад в демократизацию страны". "Он помогал отстаивать гуманные человеческие идеалы". "Это был настоящий человек, который сражался и переживал за страну". "Он сделал хорошую карьеру и стал топтать идеалы, которые его взрастили". "Он предал свою гражданскую позицию". "Он создавал благоприятные условия для дикого капитализма и развала великой страны". И после смерти Александр Яковлев для одних -- блестящий реформатор, отец перестройки и гласности, а для других -- человек, продавшийся Западу и разрушивший великую державу. Однако и те и другие забывают о Яковлеве, каким он был до начала перестройки,-- об умном и энергичном партийном деятеле, любившем власть и ради нее готовом на многое.

"Член ЦРК предателем быть не может"

Много раз политические противники Яковлева прямо обвиняли его в измене Родине. Много раз Яковлев заявлял о своей невиновности. Никаких доказательств никто никогда не предъявлял. Но тем, кто верит, что великий Советский Союз не мог исчезнуть без участия ЦРУ, и не нужны никакие доказательства.

Первые разговоры о том, что в отношении бывшего члена Политбюро ЦК КПСС, а на тот момент члена президентского совета СССР Александра Яковлева ведется некая проверка по линии госбезопасности, я услышал в 1990 году. Примерно за год до того, как бывший председатель КГБ Владимир Крючков во всеуслышание назвал его американским шпионом.

Тогда в редакции валом валили недовольные политикой партии и правительства на современном этапе офицеры советской армии, МВД и КГБ, которые в духе царившей тогда гласности хотели обнародовать свое мнение о ситуации в стране. Попутно они говорили и много других интересных вещей. Оперативник из Первого главного управления КГБ (разведки), например, рассказал, что занимался поиском зарубежной собственности Яковлева и министра иностранных дел СССР Эдуарда Шеварднадзе. Он утверждал, что, по имеющимся у ПГУ данным, оба купили недвижимость на средства, полученные от американцев. Офицер утверждал, что ему удалось обнаружить принадлежащие Шеварднадзе плантации в Южной Америке. А собственность Яковлева продолжают искать.

Большого доверия эти слова не вызывали. Для тех, кто работал в прессе, трения в Политбюро не были тайной за семью печатями. Главных редакторов вызывали к себе на совещания то Яковлев, то Лигачев, и каждый из них давал противоположные указания о стиле и содержании газетных и журнальных статей. И слив информации о поиске зарубежной собственности Яковлева и Шеварднадзе выглядел как этап политической борьбы демократов и консерваторов в партийной верхушке.

Потом, в 1991 году, оказавшийся в тюрьме за участие в ГКЧП Крючков объявил, что давно располагал информацией о том, что Яковлев сотрудничает с американскими спецслужбами, и что докладывал Горбачеву об этом . А президент СССР после этого ограничил доступ Яковлева к секретной информации.

Крючков утверждал, что Яковлева завербовали в США, когда его, слушателя Академии общественных наук (АОН), в 1957 году по студенческому обмену отправили на стажировку в Колумбийский университет. Но у любого, кто хоть раз видел отчеты участников поездок за рубеж, должны возникнуть сомнения в этой версии. Несмотря ни на какую оттепель, каждый следил за каждым, а резидентура КГБ в стране пребывания -- за всеми вместе. И никакого компромата на Яковлева за время пребывания в Соединенных Штатах не появилось.

Вызванный заявлением Крючкова скандал быстро сошел на нет после того, как Яковлев заявил, что обратился в прокуратуру с просьбой разобраться во всем. Через некоторое время я поинтересовался ходом расследования у знакомых из Генпрокуратуры. И мне быстро разъяснили, что никакого результата не будет. Чтобы подтвердить или опровергнуть слова Крючкова, следователей должны допустить к документам разведки. Мало того, к ее святая святых -- информации от зарубежной агентуры. Чего разведка никогда не допустит.

Что Яковлев завербован иностранной разведкой, утверждали и два весьма высокопоставленных сотрудника госбезопасности -- генерал-лейтенант Евгений Питовранов и председатель КГБ Виктор Чебриков. Первый создал в 1969 году спецрезидентуру КГБ "Фирма", которая работала под крышей Торгово-промышленной палаты СССР и специализировалась на получении информации от западных бизнесменов, заинтересованных в контрактах с СССР (см. "Власть" #14-16 за 2004 год). От бизнесменов "Фирма" перешла к установлению контактов с видными западными политиками.

Сведения от одного из них -- очень информированного американского политика -- без промедления напрямую докладывали Андропову, а затем Брежневу. Как рассказывал мне Питовранов, тот как-то сообщил, что посол в Канаде Яковлев сотрудничает с американской разведкой.

Андропов приказал Питовранову перепроверить информацию и получить какие-либо подтверждающие или опровергающие факты. За дело взялось представительство "Фирмы" в Канаде. Как рассказывал Питовранов, те сообщили, что у посла появляются новые дорогие вещи и что он утверждает, будто это подарки знакомых. Траты посла якобы значительно превышали не только зарплату, но даже те средства, которые главы советских диппредставительств обычно умудрялись втихую приватизировать из представительских денег. Для Андропова этого было достаточно. Он поручил подготовить записку Брежневу.

"Я помню такой случай. Юрий Владимирович Андропов показал мне записку, с которой он был на докладе у Брежнева. О том, что Яковлев по всем признакам является агентом американской разведки. Леонид Ильич прочел и сказал: "Член ЦРК (Центральной ревизионной комиссии КПСС.-- "Власть") предателем быть не может". Андропов при мне порвал эту записку".

"Юрий Владимирович не согласился с Брежневым,-- вспоминал Питовранов,-- но в споры не полез".

Отозвали Яковлева из Канады только в 1983 году, когда Суслов умер, а Андропов занял его место, а затем и кресло генсека. Никаких конкретных фактов, кроме информации вашингтонского источника и сведений о тратах, так и не было. Яковлева отправили руководить Институтом мировой экономики и международных отношений АН СССР. Питовранов рассказывал, что даже перед смертью Андропов будто бы просил приближенных держать Яковлева подальше от власти.

С этой историей я отправился к самому Александру Яковлеву. Я рассказал ему все, что говорили Питовранов и Чебриков. Я ожидал, что он засмеется и скажет: ну, мол, ребята и наврали! Или пошлет меня куда подальше и не будет дальше разговаривать. Но Яковлев страшно побледнел и сказал, что ничего этого не знал. Чего он испугался -- нового витка скандала или чего-то еще, судить не берусь. Потом он позвал секретаря и попросил принести копию заключения прокуратуры по обвинениям, выдвинутым Крючковым,-- об отсутствии в его действиях события преступления.

Враги Александра Яковлева, очевидно, не понимали, что такого человека нельзя просто завербовать -- для этого он был слишком умен. Возможно, он контактировал с американцами. Возможно, принимал от них подарки. И беседовал с тайными и явными представителями ЦРУ. А те могли выдавать желаемое за действительное и называть его своим агентом. Но Яковлев работал только на себя и свою цель. И цель эта была -- все решать и оставаться в тени. Как Суслов, который покровительствовал Яковлеву многие годы и которым он не переставал восхищаться даже в XXI веке.

"А товарища Яковлева послом не КГБ назначал"

Карьера Александра Яковлева продвигалась неровно. После войны, ранения, выздоровления, окончания Ярославского пединститута и недолгой работы в газете в 1950 году Александра Яковлева взяли на партийную работу. Как свидетельствовали документы, управление кадров ЦК и парторганы на местах не слишком охотно выдвигали на руководящие должности бывших фронтовиков -- чаще на номенклатурные посты назначали тех, кто во время войны работал в тылу. Но это ровным счетом ничего не значило. Александр Николаевич был очень неглупым человеком и, видимо, сам хотел делать карьеру. И всего три года спустя он попал в аппарат ЦК КПСС. В 1960 году Яковлев -- уже завсектором отдела пропаганды ЦК по РСФСР. Судя по документам, он проявлял необыкновенное рвение в изобличении и искоренении идеологической крамолы.

Затем карьера на некоторое время застопорилась. Хрущев тогда проводил политику омоложения кадров, и многие аппаратные работники сумели сделать большой скачок по служебной лестнице. Но Яковлева в их числе не оказалось. На следующую ступеньку (заместителя заведующего отделом) он поднялся только через пять лет, в 1965 году, когда Хрущев был уже пенсионером.

Мне рассказывали, что в это время Яковлев стал болезненно относиться к чужим карьерным успехам. Николай Месяцев, который после смещения Хрущева стал руководителем Гостелерадио, вспоминал, что, когда его избрали депутатом Верховного совета СССР, а Яковлева нет, тот тяжело переживал и при встречах все время поглядывал на его новенький депутатский значок.

Не улучшало настроение Яковлева и то, что его назначили не руководителем отдела пропаганды, а только исполняющим обязанности завотделом. И год за годом откладывали утверждение в должности. Но эти годы отнюдь не были для Яковлева потерянными. Он проходил лучшую из аппаратных школ, существовавших в то время,-- он набирался опыта под руководством главного партийного идеолога Михаила Суслова.

Рассказывал о Суслове Александр Николаевич с затаенным восхищением. И несколько раз подчеркивал, что генерального секретаря Брежнева никто в ЦК не боялся. А Суслова боялись все.

""Комсомольская правда",-- рассказывал мне Яковлев,-- в самом конце 60-х опубликовала статью о Солянике, которая сделала бы честь любому изданию времен перестройки. Соляник был фигурой. Ногой открывал двери кабинетов членов Политбюро, а на Украине вообще был царем и богом. Он был руководителем китобойной флотилии. Начался страшный крик: обидели выдающегося человека, героя труда и т. д. Чтобы вы оценили масштаб скандала, могу сказать, что, когда обсуждался этот вопрос, на секретариат ЦК единственный раз за время своего руководства партией пришел Брежнев. Суслов хотел уступить ему председательское место, но он сел по правую руку от Суслова. Начались выступления. Секретари ЦК и другие присутствующие набросились на газету и отдел пропаганды ЦК, который я возглавлял.

Последним выступал Шелепин. Он с ходу обострил вопрос. "Я,-- говорит,-- не пойму: если факты не верны, давайте снимать с работы главного редактора газеты и заведующего отделом пропаганды. Ну а если факты верны?" Вы бы видели, как у всех изменились лица. Воцарилась абсолютная тишина. Все смотрели на Брежнева и Суслова. Не знали -- нужно возмущаться выступлением Шелепина или его одобрять. Суслов наклоняется к уху Брежнева и что-то ему говорит. Видимо, предлагает выступить. Тот отрицательно мотает головой. И вдруг Суслов сухим, монотонным голосом заявляет: "Правильно товарищи говорят, товарища Соляника нужно наказывать". Это было чисто сусловское византийство. Никто ведь об этом ничего не говорил. "Исключать из партии Соляника,-- говорит,-- наверное, не надо, это правильно товарищи говорят, но наказать следует"".

Первый этап партийной карьеры Яковлева завершился в 1973 году, через несколько месяцев после того, как он опубликовал в "Литературной газете" статью "Против антиисторизма". Его критика существующих в стране шовинизма, национализма и антисемитизма выглядела несколько неожиданно. Достаточно взглянуть в архивные документы его же отдела пропаганды ЦК, чтобы убедиться, что все эти, как тогда говорилось, уродливые пережитки прошлого, никуда не исчезали в СССР десятилетиями. И почему и. о. завотделом решил довести это до сведения общественности именно в 1972 году, совершенно непонятно. Как бы то ни было, этот аппаратный просчет стоил ему многолетней номенклатурной ссылки -- послом в Канаду.

Но даже тогда Суслов продолжал благоволить своему бывшему сотруднику. В конце 70-х из Канады за деятельность, несовместимую со статусом дипломата, были высланы 17 сотрудников советского посольства. И Андропов, который так и не нашел на Яковлева убедительного компромата, на Политбюро предложил снять с должности посла как не справившегося с работой. Однако за Яковлева вступился Суслов. Как рассказывал мне сам Яковлев, тот посмотрел на Андропова и сказал: "А товарища Яковлева послом не КГБ назначал". И шеф КГБ пошел на попятный.

Дальнейшее известно. Вернувшемуся из Канады Александру Яковлеву быстро удалось добиться желаемого -- стать Сусловым при Горбачеве, выпестовав в кратчайший срок этого говоруна и сделав все, чтобы он стал генсеком. Так родилась перестройка, а вместе с нею и тот Яковлев, которого боготворили приверженцы новой России и ненавидели сторонники исчезнувшего Советского Союза.

Позже Ф. М. Бурлацкий рассказывал мне, что именно Яковлев в своё время устраивал ему разносы (разумеется, с ортодоксальных идейных позиций) и принял решение о его увольнении из редакции газеты "Правда".

О роли члена Политбюро ЦК КПСС товарища А.Н.Яковлева в латвийской истории

Сергей Михайлов

За бурными перипетиями нашей жизни последних лет все дальше и дальше в памяти многих уходят события конца восьмидесятых годов, когда, собственно, и начались события, столь сильно повлиявшие на всю нашу дальнейшую жизнь. Официальная латвийская мифология, касаясь тех бурных времен, всерьез пишет о «народном пробуждении», о «стихийном возникновении массовых народных движений», которые возникли, само собой разумеется, несмотря на яростное сопротивление имперского руководства в Москве.

Между тем, для всех, мало-мальски интересующихся историей сепаратизма в прибалтийских республиках СССР конца восьмидесятых – начала девяностых годов прошлого века, давно уже не является секретом значительная, если не сказать – определяющая роль в оформлении этого сепаратизма предателей из числа высшего кремлевского руководства. Об этом достаточно откровенно сказано, например, в книге К.Мяло «Россия и последние войны двадцатого века», в посвященных «перестройке» трудах С.Кара-Мурзы и многих других источниках.

Достаточно четко по этому поводу высказывается автор книги «Погружение в бездну» И.Фроянов: «В прибалтийских республиках «перестройка» вызвала бурный рост национализма и сепаратизма, политическое оформление которых завершилось с образованием народных фронтов. Сначала был учрежден Народный фронт Эстонии, потом Народный фронт Латвии, а затем «Саюдис» в Литве. Все эти три фронта появились в октябре 1988 года почти синхронно, будто по взмаху чьей-то дирижерской руки. И здесь... выступает фигура А.Н.Яковлева, побывавшего в Литве и Латвии в начале августа 1988 года».

Как видим, история становления сепаратистских движений в Прибалтике (в их числе Народного Фронта Латвии) непосредственно связывается с именем А.Н.Яковлева. С учетом того, что с тех времен прошло достаточно много времени, и молодые читатели, скорее всего, не знают, о ком идет речь, необходимо дать небольшую справку.

Александр Николаевич Яковлев (очень не хочется называть этого субъекта по имени-отчеству, но один раз для полноты сведений придется). Фигура, широко известная в горбачевские времена. Личный друг Горбачева (два сапога – пара) и, какое-то время, по сути, второй человек в партийной иерархии. Диапазон оценок этой личности был очень широк. Сторонники горбачевщины зачастую льстиво именовали его «идеологом перестройки». Противники находили для него массу не столь благостных эпитетов, из которых автору этих строк запомнился уж не помню кем высказанный – «Хромой Бес» или «Колченогий Бес».

Авторы определений, подобных последним, явно склонны были демонизировать фигуру Яковлева, представляя его как некоего зловещего Мефистофеля, выносившего дьявольский план уничтожения СССР и социализма и неутомимо претворявшего его в жизнь.

На самом деле фигура Яковлева, конечно, зловеща и отвратительна, но вовсе не из-за какой-то сверхъестественной мощности его злой воли. Подобно своему подельнику Горбачеву, Яковлев был самым обычным моральным отребъем – предателем своей страны, вовсе не отягощенным каким-то излишне изощренным интеллектом. Его подноготную еще в 1991 году раскрыл тогдашний председатель КГБ Крючков, рассказавший, что Яковлев давно является так называемым «агентом влияния», выполняющим указания западных спецслужб. Надо сказать, что и сам Яковлев не особенно старался опровергнуть эти обвинения, благо к тому времени страна, против которой он работал, уже находилась на краю пропасти, и опасаться ему стало нечего.

Разумеется, дать в двух-трех абзацах сколько-нибудь полную характеристику фигуры Яковлева невозможно – это тема потянет на весьма пухлый том, если не на несколько. Я напомнил об этом моральном уроде лишь постольку, поскольку с его именем действительно тесно связано начало событий, приведших Латвию туда, где она находится сейчас, а меня и многих наших читателей – к лишению гражданских и политических прав.

Перенесемся ненадолго в Латвию конца 80-х годов. Из Москвы была дана отмашка, и над Латвийской ССР постепенно задул ветер перемен. Латышская интеллигенция вдруг ощутила непреодолимое желание помочь любимой партии в проведении преобразований в стране. Писатели, художники, журналисты и мастера народных промыслов были готовы жизни не пожалеть, но воплотить в жизнь политику перестройки. Единственное, что тревожило и не давало покоя начавшей пробуждаться национальной интеллигенции – примет ли родная партия ее помощь в нелегком деле обновления социализма? Не оттолкнет ли протянутую руку помощи, не погасит ли искренний порыв борцов за счастье и лучшую жизнь для людей Советской Латвии?

1–2 июня 1988 года состоялся пленум правления Союза писателей Латвийской ССР с участием руководителей других творческих союзов и приглашенных «экспертов». Позднее этот пленум вошел в историю просто как пленум творческих союзов. Итогом двухдневного творчества стала достаточно объемная резолюция, ставшая своего рода манифестом «светлых сил». Она содержала весьма радикальные требования: Латвийская ССР должна была обрести «реальный суверенитет» с латышским языком в качестве единственного государственного. Формально оставаясь в составе СССР, она должна получить независимое представительство в ООН, собственные военные формирования с командованием на латышском языке, экономическое самоуправление и право запрещать иммиграцию из других республик СССР. Как верно отмечали многие исследователи, удовлетворение этих требований означало бы реальное отделение Латвии. И мысль о том, что она при этом остается в составе СССР, есть видимость, создающая некую благопристойность. Резолюция была опубликована почти всеми газетами республики (автор этих строк, например, впервые прочел ее в рижской городской газете «Ригас Балсс») и вызвала некоторую напряженность в обществе.

28 июня – 1 июля 1988 года в Москве состоялась 19 всесоюзная партийная конференция. Я упомянул о ней в основном потому, что название этого мероприятия на какое-то время приобрело значение некоей священной формулы для деятелей национального пробуждения. Пусть молодые читатели не удивляются, но основной целью создания Народного Фронта Латвии осенью 1988 года было провозглашено именно всемерное воплощение в жизнь решений 19 партийной конференции. Да и само движение чуть ли не официально именовалось «Народный фронт в поддержку перестройки».

Впрочем, до создания народного фронта было еще достаточно далеко, и назвать обстановку июля – августа 1988 года в республике драматичной, значило бы сильно покривить душой. Да, в 1987 году были попытки организовать антисоветские акции у памятника отечеству и свободе, но никакой видимой массовой поддержки у латышского населения они не нашли – ведь тогда еще не было уверенности в том, что руководство страны даст добро на подобные действия, соответственно, не было уверенности в их безнаказанности. Поистине массовым национальное движение стало несколько позже, когда с санкции Москвы его участникам была гарантирована не только безопасность, но и безнаказанность, а также государственная поддержка. А летом 1988 года… Была кампания в латышской прессе против строительства метро в Риге, было еще несколько кампаний размахом поменьше, была, наконец, уже упоминавшаяся резолюция пленума творческих союзов, но в целом никаких серьезных признаков обострения ситуации пока не наблюдалось, и достаточно было проявления малейших признаков воли и решительности со стороны государственных и партийных органов, чтобы такого обострения вообще не произошло. Но предатели в Москве уже вовсю делали свое дело…

8 августа 1988 года в Ригу прибыл член Политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС А.Н.Яковлев. Прибыл он, согласно официальной трактовке, для обсуждения важнейших задач по выполнению решений 19 Всесоюзной партийной конференции, июльского (1988 г.) Пленума ЦК КПСС. Как сообщила газета «Правда», проблемы социально-экономического развития Латвии, нравственного обеспечения перестройки, интеллектуализации общественной жизни явились предметом встреч и бесед с трудящимися Латвии. 10 августа в ЦК Компартии Латвии состоялась беседа с членами бюро ЦК Компартии Латвии, а также с партийным активом Латвии, где с речью выступил Яковлев. Секретарь ЦК КПСС встретился с представителями творческой интеллигенции республики, выступил перед руководителями республиканских средств массовой информации. Он ознакомился с экспозицией мемориального Музея-памятника латышских Красных стрелков, посетил Домский концертный зал. Секретарь ЦК КПСС возложил цветы к памятнику В.И.Ленина. Цветы были возложены и к Вечному огню на братском кладбище и к могиле великого латышского поэта Я.Райниса (Правда. 1988, 11 августа).

В день прибытия визитер возложил цветы к памятнику Ленину и имел беседу с членами бюро ЦК Компартии Латвии. 9 августа высокопоставленный гость посетил агрофирму «Марупе» в Рижском районе, а во второй половине дня посетил Мемориальный музей-памятник латышским стрелкам и встретился с ветеранами революции. Ближе к вечеру Яковлев посетил Братское кладбище и кладбище Райниса, возложив цветы к вечному огню и на могилу поэта. А вечером в помещении театрального музея состоялась встреча Яковлева с представителями творческой интеллигенции республики. 10 августа с утра Яковлев посетил Рижское производственное объединение «Страуме» и пообщался с руководством предприятия и рабочими. Затем путь визитера лежал в телевизионный комплекс на Закюсала, где он встретился с руководителями республиканских средств массовой информации. И, наконец, в Доме политического просвещения ЦК КПЛ Яковлев встретился с партийным активом Республики и выступил с докладом. 11 августа Яковлев улетел из Риги в Литву, чтобы продолжить свой вояж.

В Литовской ССР Яковлев находился с 11 по 13 августа. Как совершенно серьезно писала газета «Правда», во время его пребывания в Литве состоялся откровенный обмен мнениями по вопросам дальнейшей демократизации общественной жизни, выполнения приоритетных социально-экономических задач, осуществления программы политических преобразований, выработанной XIX партконференцией. В Академии наук Литовской ССР Яковлев встретился с учеными республики, в Вильнюсском дворце работников искусств – с представителями творческих союзов Литвы; состоялась беседа с членами и кандидатами в члены бюро ЦК Компартии Литвы. Секретарь ЦК КПСС побывал на Вильнюсском тепличном комбинате, пригородном коллективном садоводческом хозяйстве; совершил поездку в город Тракай, ознакомился с экспозицией Вильнюсского музея прикладного искусства. В Вильнюсе Яковлев возложил цветы к памятнику В.И.Ленина. Цветы также были возложены к Вечному огню мемориала на Антакальнском кладбище, к памятнику одного из основателей и руководителей Компартии Литвы В.Мицкявичюсу-Капсукасу и памятнику классика литовской советской литературы П.Цвирке. 12 августа состоялась встреча А.Н.Яковлева с партийным активом Литвы, на которой он выступил с речью (Правда. 1988, 13 августа).

Уже упомянутый И.Фроянов в своей книге отмечает: «Внешне, как видим, все благопристойно: посещения, встречи, беседы на актуальные темы, выступления и речи по злободневным вопросам, ритуальное возложение цветов, подчеркивающее любовь визитера к "вождю мирового пролетариата", скорбь по погибшим на войне, почтительное отношение к выдающимся деятелям национальных культур братских республик. Но это – обманчивая внешность, за которой скрывалось нечто иное, в чем убеждаемся, обратившись, помимо стилизованных и трафаретных газетных известий, к другим источникам, в частности к мемуарам Горбачева.

Бывший генсек вспоминает: "В начале августа 1988 года я рекомендовал ему (Яковлеву. - И.Ф.) поехать в Прибалтику, надеясь, что это поможет лучше понять, что там происходит. Яковлев высказался за то, что нам не следует выступать с позиции осуждения народных фронтов; хотя там есть всякие силы, нужно сотрудничать с ними. В Прибалтику полезно съездить Рыжкову (тогдашний глава правительства СССР – С.М.), поскольку недовольство связано прежде всего с нерешенностью экономических вопросов. Деятельность союзных министерств воспринимается как колонизаторская. Целесообразно направить в республику председателя Комитета государственной безопасности и министра внутренних дел, чтобы на месте разобраться, как действуют подведомственные им органы, насколько их деятельность адекватна политике перестройки. Подытоживая, Яковлев заверил, что все «прибалты за перестройку, за Союз». Этот оптимизм успокаивал, но показался мне чрезмерным. Первые признаки опасности, угрожавшей Советскому Союзу, я почувствовал именно тогда. Правда, всего лишь как симптом, как один из вариантов развития событий, который мы в состоянии исключить" (Горбачев М.С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 510-5 П.).»

Оставим в покое предчувствия Горбачева, который в данном случае пытается строить из себя олигофрена, не понимавшего, дескать, без разъяснений со стороны, что творится на окраинах вверенного ему государства. Считать Горбачева умственным титаном действительно было бы смешно, но суть событий в Прибалтике была вполне доступна понятию самого среднего субъекта, не говоря уже о человеке, имевшем какой-никакой, но опыт государственно-политической деятельности.

Вернемся к Яковлеву. «Хотел того Горбачев или нет, - продолжает И.Фроянов, - но неприглядная роль Яковлева проступает у него достаточно отчетливо. Чего стоит одно заверение "прораба" насчет того, что "все прибалты за перестройку, за Союз". У нас нет опасений за точность передачи Горбачевым слов Яковлева, поскольку тот расточал аналогичные "успокоительные" слова и в других местах. Так, выступая в декабре 1988 года в издательстве "Наука", Яковлев говорил: "Я не вижу ничего страшного в движениях народных фронтов в Прибалтике... там ведь много конструктивного. Есть там люди, которые говорят, что надо отделиться от Советского Союза. Но их мало. Большинство понимают, что это совершенно нереально".

Итак, еще в декабре 1988 года товарищ Яковлев всерьез пытался кого-то убедить в том, что народные фронты в Прибалтике не являются сепаратистами, с ними можно и нужно сотрудничать. А ведь это происходило уже после поездки Яковлева в Латвию и Литву…

Для того, чтобы обвинения в адрес Хромого беса не выглядели слишком голословными, достаточно заглянуть в материалы его уже упоминавшегося визита в Латвийскую ССР. Отчеты и стенограммы встреч публиковались в газетах, а чуть позже были изданы отдельной брошюрой латвийским издательством «Авотс». И хотя материалы многих встреч Яковлева в Риге давались по сокращенным стенограммам, содержания брошюры вполне хватит для того, чтобы убедиться в правоте тех, кто увязывает посещения Яковлевым Латвийской ССР и организационное оформление сепаратистских движений.

Предварительно стоит заметить, что попытки зарождения так называемого народного фронта начались до приезда Яковлева, но особого успеха не имели. Были какие-то сходки и петиции, но особого продвижения процесса не наблюдалось. Будущие почитатели легионеров-эсэсовцев ждали каких-то движений от центрального руководства.

Уже на первых встречах с московским визитером началось робкое прощупывание ситуации. Во воремя встречи на агрофирме «Марупе» первый секретарь Лиепайского райкома А.Чепанис в своем выступлении сказал «Сейчас, в период подготовки к выборам... в республике рассматривается вопрос о создании Народного фронта. В определенных кругах началась открытая политическая борьба...».

Яковлев сделал вид, что пропустил сказанное мимо ушей. Во всяком случае, в его ответном слове никаких комментариев на данный счет не было.

Тему развил директор агрофирмы «Адажи» А.Каулс «...Мы не разбиваем противников перестройки, - заявил он,- и идем на несовершенные решения. Появляются разные неформальные организации, демократический фронт, чтобы через них народ мог воздействовать на перестройку...» Яковлев в ответном слове пораспинался на тему о необходимости децентрализации, а «фронтовой» вопрос снова никак не комментировал.

Чуть отвлекшись от основной темы, вспомним, что на встрече с московским гостем многие люди пользовались возможностью высказать наболевшее, пожаловаться на серьезные недуги советского общества. Председатель Краславского РАПО (Районное Агропромышленное объединение – С.М.) А.И.Орлов рассказал о нелегких трудовых буднях краслвавских колхозников, и, в самом конце, окончательно осмелев, поделился самым больным. Это больное стоит того, чтобы его сегодня процитировать: «Далее. О личной заинтересованности человека труда. Деньги есть сегодня у многих колхозников, только купить нечего». Что оратор подразумевал под словами «нечего купить» выяснилось в следующем же предложении. «Почему бы, - развивал свою мысль председатель, учитывая рост престижа села, не отдать ему сегодня 80 процентов рыночного фонда на легковые автомобили? Вот мы на район получили всего восемь «Жигулей», а хотят тысячи. У нас на счетах в сберкассе 65 миллионов рублей. Вот и получается: заработал на селе деньги, а потом подается в город...».

Даже не знаю, стоит ли сейчас как-то комментировать проблему, мучившую латгальских колхозников во времена советского тоталитаризма... Впрочем, каждый, кто в курсе нынешнего состояния села в Латвии вообще и в Латгалии в частности, согласится со мной – что-что, но проблема «как потратить имеющиеся большие деньги» на сегодняшний день абсолютно неактуальна для латгальских селян. Желающие могут зачислить это в актив Яковлеву и здешним деятелям, которых московский гость спустил с цепи...

Встреча Яковлева с представителями творческой интеллигенции республики, судя по стенограмме выступлений, ничего особо нового не выявила. Председатель правления союза писателей Я.Петерс вкратце и несколько смягченно (но не очень) доложил визитеру об основных положениях упомниавшейся резолюции пленума творческих союзов – о желании, чтобы Латвию приняли в ООН, о возможности запрещать миграцию из других республик СССР, о необходимости государственного статуса латышского языка. Естественно, не обошлось без клятвенных заверений «мы все коммунисты, мы все-интернационалисты», «никакого национализма мы тут не творим, и он нам чужд» и т.п.

Академик Академии наук Латвийской ССР Я.Страдинь начал с жалобы на то, что «творческую активность снижает хроническое отсутствие кофе, столь традиционного для Прибалтики 20 века», после чего почти сразу же порадовал гостя тем, что «латышский народ, кажется, снова поверил в партию, ее руководителей». Далее шли традиционные велеречия, характерные для того периода времени – о вере в перестройку и прочее. Закончил известный и сегодня академик на мажорной ноте – «латыши – интернационалисты, они не подведут перестройку».

Поэтесса Людмила Азарова, как водится, своими завываниями об уникальности Латвии и латышского народа переплюнула даже самих латышских творческих работников – пламенных интернационалистов. Рассыпавшись в панегириках уникальному народу и уникальному языку, под конец своего спича поэтесса вконец растревожилась: «Когда в трамвае или другом общественном месте латыша называют фашистом, мне хочется не только вступиться тут же на месте, но и что-то сделать, чтобы избавиться от этой жуткой болезни». ...Все-таки есть определенный кайф, когда читаешь те или иные слова, зная, что произошло в следующие пятнадцать лет... Азарова и ей подобные должны были давиться своими тогдашними речами как минимум каждое 16 марта, когда по Риге шествуют ветераны – эсэсовцы, а на самом деле значительно чаще…

Вернемся к нашей теме. Читать сейчас большинство тогдашних выступлений творческих деятелей и смешно, и скучно. Но одно выступлении нельзя не вспомнить, ибо в нем была, пожалуй, впервые на столь солидном уровне озвучена идея, положенная позже в основу нацистского режима. Широко известный в узких местных кругах прозаик Албертс Бэлс подошел к делу хитро – он начал свою речь издалека, вспомнив одного своего якобы знакомого крестьянина, который, дескать, не имеет высшего образования, но при этом мыслит логически. Рассказывая о своем разговоре с этим думающим крестьянином, Бэлс незаметно подошел к очень важной теме. Цитирую его слова: «Тогда мы начали говорить о такой теме, как гражданство. Что такое гражданство? Парадокс, что у нас в республике нет закона о гражданстве. Человек, который приезжает, как будто автоматически становится гражданином республики. После 40-го года не было ни одного декрета о предоставлении кому-то гражданства. Считаю, что граждане республики только те люди, невзирая на национальность, которые на лето 40-го года имели латвийские паспорта. Остальные – только жители республики. Значит, говорит крестьянин, если будут выборы, надо сделать так, чтобы голосовали только граждане, а жители пусть живут, пусть всеми благами пользуются, но голосовать и быть выбранными – это все-таки в правовом государстве нельзя. Вот такое мнение есть. И я думаю, что надо об этом подумать, обсудить это всем миром, потому что проблема очень важная, очень существенная».

Вдумаемся в то, что было сказано и в какой ситуации это было сказано. Члену Политбюро ЦК КПСС, то есть, одному из лидеров СССР в широкой аудитории в лицо говорится примерно следующее – мол, есть тут такое мнение, что нам надо похерить Конституцию страны и лишить гарантированных Конституцией гражданских прав сотни тысяч человек. Как Вы полагаете, товарищ член высшего руководства СССР, стоит нам над этим подумать и обсудить всем миром? Думаю, всем понятно, каким в такой ситуации должен быть ответ любого нормального политического лидера. Он должен быть быстрым, четким и недвусмысленным. Ибо существуют ситуации, когда отсутствие резкого, четкого и грозного «нет», по сути, означает «да»...

Итак, идея, глубоко в душе очень близкая многим представителям титульной нации, была озвучена. Творческие работники в напряжении ждали реакции Яковлева. Но тот не спешил отвечать безымянному крестьянину. Он не стал сразу отвечать даже тогда, когда взял слово после всех выступивших. Вволю пораспинавшись о том, что слово перестройка вошло в жизнь, и о том, что перестройка – явление нравственное, Яковлев все-таки решил отреагировать на прозвучавшее. Дословно его реакция выглядела так: «...Когда ставят вопрос, кого считать гражданином – то ли живущего с сорокового года, то ли поселившегося пять лет назад, и давать ли ему право участвовать в выборах, то, извините, я чего-то не понимаю.

Вот, допустим, Сергей Павлович Залыгин (известный в то время литератор – С.М.) приедет сюда, и вы возьмете – это я так, гипотетически говорю – да и лишите его права голосовать. Это что, разве демократично? Да вы, наверное, проголосуете всей Латвией за то, чтобы дать ему такое право. Так ведь, да?»

«Если он подаст прошение» - подал реплику хитромудрый прозаик Бэлс.

«Нет, товарищи» – один из руководителей СССР мягко, по-отечески, журил шалунишику, предложившего лишить конституционных прав сотни тысяч граждан СССР. «Здесь существует очень тонкая линия между тем, где национальное, которое надо поддерживать всячески, всячески развивать, и его возможным перерастанием во что-то другое, в некую исключительность, обособленность, изоляционность. Этот деликатный момент тоже, между прочим, нравственный. Не спутал бы он нас, не ослепил, не принизил. Все время ловлю себя на мысли, что в том момент, когда мне покажется, что я, как русский человек, имею право хоть на какое-то превосходство, я перестану считать себя человеком, ибо тут кончается человек».

Что можно было понять из этого полубреда? Я в то время, читая стенограмму встречи, понял только то, что лишать или не лишать меня гражданских прав, по мнению Яковлева – вопрос деликатный и дискуссионный, если только я не Сергей Павлович Залыгин... А уж при чем тут какое-то «превосходство русского человека» когда речь идет о лишении именно русских людей гражданских прав – вообще известно одному Богу и самому оратору…

Думаю, одного приведенного эпизода вполне достаточно для того, чтобы развеять любые сомнения относительно целей и намерений Яковлева.

Снова немного отвлечемся. При встрече на заводе «Страуме» речь шла, в основном, об экономических вопросах. Открыто, не боясь, обсуждались все, в том числе и негативные явления советского общества. Бригадир токарей поделился своей бедой – получая, как и все работающие на предприятии специалисты широкого профиля, до 500 рублей в месяц, он вполне может позволить себе купить хороший импортный костюм за 300 рублей, но не всегда можно найти такой костюм в магазине...

Вспомним еще раз о проблемах латгальских колхозников. Как видим, жизнь рижских рабочих при проклятом совке тоже не была усыпана розами – серьезные проблемы имелись и них. И, снова заметим, сейчас подобных проблем оставшиеся немногочисленные рижские рабочие не знают. Еще одна заслуга Яковлева и его присных…

…Директор завода «Страуме» тоже не скрывал от выского гостя серьезности положения. Производство надо развивать, обновлять. Нужно добиться, чтобы каждые два-три года ставить на конвейер новое изделие, но пока это не получается. Хотя кое-что, конечно, делается... Чистая прибыль завода за год составила пять с половиной миллионов рублей, большая часть из них пойдет на техническое перевооружение, на жилищное строительство. В текущем году завод сдает детский сад на 287 мест, в следующем – закладывает 120-квартирный дом, буднично упомянул директор. Есть у завода и свой пионерлагерь на 120 мест. Там отдыхают дети из Германской Демократической Республики, родители которых работают на родственном предприятии, с которым у завода прямые связи, в свою очередь дети работников завода ездят на отдых в ГДР... На продукцию предприятия стопроцентный дефицит, она моментально расхватывается на ярмарках и в магазинах, поставляется за границу – в страны СЭВ и не только туда... Срочно требуется реконструкция предприятия для увеличения выпуска товаров народного потребления...

Давно уже нет завода «Страуме», разделившего судьбу многих предприятий, когда-то бывших законной гордостью латвийской индустрии. Исчезла, собственно, и сама латвийская промышленность как таковая, соответственно, исчез источник заработка десятков тысяч людей. Впору удивиться, к решению сколь многих проблем приложил руку «идеолог перестройки»… На собрании партийного, советского идеологического актива республики высокий гость сделал доклад. Люди, управлявшие республикой, наверное, ждали от представителя руководства страны указаний и четких ориентиров – как действовать в складывающейся непростой ситуации, а многие представители титульной нации, лелеевшие свои не очень красивые глубинные чаяния, старались из выступления гостя понять – есть ли хоть маленькая надежда на осуществление этих чаяний. И те и другие вынуждены были слушать наукообразный словесный понос, расцвеченный оборотами, столь же высокопарными, сколь и бессмысленными.

«Общество оказалось облученным аморальностью – в экономической, политической и духовной сферах. Антисанитария догматической интерпретации марксизма продолжала губить творческую мысль. Дъявольское копыто Люцифера не оставляет попыток вытаптывать побеги свежих мыслей», - распинался московский гость. «Таковы издержки реформизма, не оплодотворенного последовательной революционной практикой... Мы с вами не вправе допустить, чтобы исторические возможности революционных преобразований тормозились мертвящим бездействием, суетливым пенкоснимательством или спекулятивным мазохизмом... Жизнь по соответствию идеала и поступка должна стать правилом, привычкой, а не уделом душеспасительных нравоучений, ...высшие критерии социалистического гуманизма – не абстрактные истины для учебников по философии, а необходимые мерки конкретного действия». «Ритуал – это лишь видимость веры, полярность слов и дел – злоемкий факт» - не унимался «идеолог перестройки». «Умертвив принципы социалистического гуманизма катком извращенной классовости... мы тем самым затормозили путь в будущее, а в вакуум, как известно, дороги нет... Авторитарностью, как танками, давили всякое творческое шевеление... Запутались в диссертационных лабиринтах наукообразности, возведенных на монолитных глыбах догматизма».

И так далее, и тому подобное. И ведь эта речь, которая, наверное, была бы излишне вычурной даже для состязания в риторике или для отвлеченного философского диспута, была прочитана людям, которым крайне необходимы были конкретные указания и ориентиры. Но нельзя сказать, что доклад совсем не содержал никаких ответов на невысказанные вопросы. Во-первых, в той ситуации отсутствие четких и ясных ответов уже само по себе было ответом. Во-вторых, московский гость в своем шедевре ораторского искусства все-таки нашел место для того, чтобы отметить необходимость «децентрализации», «реальной самостоятельности республики» и т.п.

Пожалуй, единственное место в докладе, где нельзя не признать абсолютную правоту и прозорливость чтеца, гласит: «Начатое после апреля 1985 года будет в любом случае определять нашу жизнь на десятилетия вперед». Не соврал, мерзавец…

Чтобы ободрить сомневающихся титульных деятелей, Яковлев завершил доклад мажорным финальным аккордом: «Менее всего хотел бы выступить здесь в какой-то поучающей роли. Не сомневаюсь, что коммунисты республики сумеют правильно разобраться во всех тонкостях своих дел. Все сказанное – лишь итог размышлений о ходе перестройки, о сложностях этого процесса, о том, как много предстоит сделать, решить во всех сферах жизни».

Достойное завершение достойного доклада. Маловнятный лепет вместо необходимых четких и конкретных оценок, полунамеки на возможность и необходимость «реальной самостоятельности», и в конце почти что прямое указание – разбирайтесь, дескать, сами – указывать вам не стану. В принципе, для тех, кто понимал ситуацию, все было уже почти что ясно. Но для пущей уверенности гостю следовало задать конкретный вопрос на публике. И он был задан. «Как Вы относитесь к Народному фронту в поддержку перестройки, созданному в Эстонии, Ленинграде и других местах?..»

Ответ Яковлева зафисксирован в стенограмме. «...Как я отношусь? Если действительно это в поддержку перестройки, то пожалуйста...Если дело нам предложат и вместе с нами будут делать, так аплодировать надо, надо спасибо сказать. А заранее взять и оттолкнуть – это легче всего. Надо аккуратно подходить, с пониманием. Ведь это же наши люди, советские люди, коммунисты в том числе. Вот вместе и надо разбираться...»

И еще вопрос «Ваше впечатление от встречи с представителями творческой интеллигенции?» Ответ Яковлева. «Очень хорошее впечатление. Разумная, мыслящая часть вашего общества. У меня такое впечатление, товарищи».

Вспомним прозаика Бэлса и высказанное им мнение. И оценим по достоинству впечатление Яковлева о творческой интеллигенции, публично высказанное им. Дело было сделано. Хромой Бес подал знак, который правильно поняли те, кому этот знак предназначался.

После отъезда Яковлева работа по созданию народного фронта, которая до того не имела особого размаха, резко набрала обороты. К процессу активно подключились как те самые творческие работники, здравомыслие которых так высоко оценил Яковлев, так и значительная часть партийного и госаппарата. Достаточно сказать, что подготовительные мероприятия и сам учредительный съезд НФЛ широко освещались в государственной прессе и на государственном телевидении (учредительный съезд вообще транслировался по радио и телевидению в полном объеме). И процесс пошел. Впрочем, это тема уже другого рассказа…

Вернемся к книге И.Фроянова и приведем из нее обширную цитату. «В рассказе М.С.Горбачева привлекает внимание одна довольно любопытная деталь: Яковлев, побывавший в Прибалтике до учреждения там народных фронтов, призывает не осуждать их, а сотрудничать с ними. Создается впечатление, что он знал о скором оформлении этих политических объединений. Можно предположить, что Яковлев, посетив республики Балтии, после соответствующих консультаций с "прибалтами", выдержанных в духе "сотрудничества", в качестве представителя высшего руководства страны и доверенного Горбачева дал "добро" на формальное учреждение народных фронтов, ободрив тем самым "отделенцев", т.е. подтолкнул прибалтийские республики к выходу из Союза. Как и следовало ожидать, народные фронты очень скоро превратились "в самые настоящие движения за независимость"... Вклад Яковлева в этот деструктивный процесс не подлежит сомнению. "Именно Яковлев, - утверждает весьма осведомленный В.А.Крючков, - сыграл едва ли не решающую роль в дестабилизации обстановки в Прибалтике... В Прибалтийских республиках он всячески поощрял националистические, сепаратистские настроения, однозначно поддерживал тенденции на их отделение».

В связи с поездкой Яковлева в Литву особый интерес представляют наблюдения генерал-майора В.С.Широнина, проработавшего более 30 лет в органах государственной безопасности СССР, а затем Российской Федерации. Опытный кадровый контрразведчик, располагающий огромной и достоверной информацией, Широнин в последний период своей чекистской деятельности занимался "аналитической работой, связанной с угрозами безопасности страны", а также с действиями, "направленными на развал Советского Союза". По роду службы ему в 1990-1991 годах пришлось бывать в Прибалтике и видеть все, что там происходило. О посещении Яковлевым Литовской ССР он пишет так: "В августе 1988 года в Литву прибыл с визитом секретарь по идеологии ЦК КПСС Яковлев. Он встретился там с лидерами нарождавшегося движения так называемых „народных фронтов" Прибалтики и, видимо, убедившись, что их основной целью является отделение от Советского Союза, повел двойную игру. Гласно он произносил речи о дружбе народов, говорил о том, какую славу снискали по всей стране поэма Межелайтиса „Человек", монумент Иокубониса „Скорбящая мать", фильмы Жалакявичюса, театр Баниониса в Паневежисе, Литовский камерный театр, режиссер Некрошюс... – всех перечислил, никого и ничего не забыл. Негласно же как опытный, хорошо проинструктированный наставник растолковывал ученикам этих „фронтов" стратегию и тактику достижения поставленной ими цели. В.Н.Швед, бывший секретарь временного комитета ЦК компартии Литвы, был совершенно прав, когда на одном из партийных Пленумов заявил, что Яковлев практически дал идейно-теоретическое обоснование процессам, приведшим республику к январю 1990 (?) года, когда на улицах Вильнюса пролилась кровь (Широнин В.С. Под колпаком контрразведки. Тайная подоплека перестройки. М., 1996. С. 183). Ведь именно Яковлев первым поддержал сепаратистские настроения „Саюдиса", - а что это за организация и какую антироссийскую направленность она имеет, сегодня уже окончательно прояснилось. На встречах с представителями интеллигенции, на собрании республиканского актива он в ходе той поездки по Литве откровенно подстрекал националистические настроения, фальсифицировал ленинские высказывания по национальному вопросу. После визита Яковлева в Литву „Саюдис", положение которого до этого было весьма неопределенным, почувствовал, что его делают главной политической силой. Лидеры „Саюдиса" взбодрились и сразу открыто объявили, что их цель – разрушение советской империи. С подачи и благословения Яковлева саюдистами в Литве был развязан моральный террор против всех пророссийски настроенных граждан. Мне в те дни неоднократно приходилось выезжать в служебные командировки в страны Балтии, где не по дням, а по часам нарастала разведывательно-подрывная деятельность иностранных спецслужб и агентуры" (Там же С.204-205; см.также: Ш и р о н и н В.С. КГБ - ЦРУ. Секретные пружины перестройки. М, 1997. С. 172-173). Знал ли Горбачев об активной враждебной работе иностранных спецслужб? Конечно, знал, поскольку соответствующая информация по линии КГБ ложилась ему на стол. (Широнин В.С. Под колпаком контрразведки... С. 183). И он бездействовал. Почему? К ответу на данный вопрос подводит В.С.Широнин: "Сегодня еще преждевременно раскрывать ставшие известными советской контрразведке данные о подготовке драматических событий, об их планировании. Но одно могу сказать со всей определенностью: дело это было настолько сложным и срочным, что в одиночку западные спецслужбы здесь не справились бы. Нужна была какая-то координация действий с московским руководством. Тут, знаете, как в бейсболе: один подбрасывает мяч, а другой бьет по нему битой" (Там же. С.220, см.также: Ш и р о н и н В.С. КГБ - ЦРУ.. .С. 178).

Все это дает основание предположить, что Горбачев поддерживал Яковлева в его прибалтийской интриге. Можно с большой степенью вероятности сказать еще определеннее: Яковлев действовал по поручению Горбачева».

Закончим цитирование. Вспомним отчеты о встречах Яковлева в Латвийской ССР. Вспомним слова местных деятелей и реакцию Яковлева на эти слова. И сами оценим, правы или неправы процитированные в данной статье оценки деятельности сего малоуважаемого субъекта.

В современных латвийских источниках, естественно, не выпячивается значение визита Яковлева в Латвийскую ССР, ведь в противном случае вся мифологическа концепция о стихийном и массовом народном движении, закалившемся в непрерывной борьбе с имперскими замашками центра, летит ко всем чертям. Но значение этой поездки тем не менее прекрасно понимают. В изданной в 1996 году хронике событий в Латвии за 1985-1996 годы, визит охарактеризован так. «8-13 августа. Визит в Латвию члена Политбюро ЦК КПСС Александра Яковлева. Он поддерживает стремление к либерализации».

Оценим изящество изложения. Либерализация по-латышски привела сотни тысяч живших в Латвии людей, в том числе и автора этих строк, к лишению гражданских прав и невиданному нигде в мире статусу «негражданина». К мемориалам эсэсовцам и ежегодным торжественным шествиям недобитых в свое время ветеранов этой почтенной организации. К лишению наших детей права на образование на родном языке. И еще ко многим другим, не менее веселым вещам. Давайте не будем забывать, какова в этом всем заслуга Александра Яковлева.

Идеолога перестройки.